В первой части статьи мы начали рассмотрение вопроса реформы советского образования, и, прежде всего, целей которые преследовали так называемые «педологи» и их более посвящённые кураторы. Проблема создания единой глобальной системы образования для обеспечения нужд процесса глобализации актуальна и сегодня, но не менее актуальна она была и тогда — во времена становления проекта глобальных «элит» по созданию Всемирной Советской республики. И этот проект не подразумевал наличие собственной сильной системы образования в России, способной обеспечить выход России из под внешнего управления. Во второй части мы продолжим рассмотрение реформ, проведённых в 1920-х годах.
Как уже было сказано в предыдущей части — главной целью троцкистов-педологов стало недопущение развития психологии и педагогики, с целью профилактировать создание науки о Человеке и не дать состояться зрелой культуре и обществу, со своей собственной концепцией управления, свободной от марксистской фальши.
Фактически педологами их их кураторами был сделан шаг к уничтожению русской педагогической мысли с заменой её на педологию.
Один из ведущих педологов А. Б. Залкинд продвигал следующие «научные» идеи: «Отбросим возрастные особенности, индивидуальность, личность, духовность, религию, мораль!».
Он и его соратники (С.С. Моложавый, О.И. Трахтенберг, К.Н. Корнилов, Н. Шнейдер и др.) уже тогда готовили тестовую систему контроля знаний учащихся, «научные» методы определения интеллекта детей, метод проектов и пр.
Фактически руками педологов и их троцкистских кураторов происходил тотальный и жестокий погром русской культуры, науки и образования. Образованием занимался Наркомат просвещения (наркомом просвещения был в то время А.В.Луначарский).
Основные установки реформы образования были следующими: Вот маленькая выписка из протокола №45 заседания 14-20 июля 1918 г. «Тов. Лепешинский оглашает тезисы, выработанные Отделом реформы школы: 1. Учебное время продолжается круглый год; 2. Школьники занимаются 7 дней в неделю; 3. Учителя должны избегать пользоваться учебниками … Крупская: Учебники не должны быть отменены …. Другое дело — как он будет использован …. Тов. Полянский: Наша первая задача — изгнание из школы ненужного хлама … старая математика и словесность должны быть изгнаны из школы».
«Сотрудник Отдела реформы школы Л. Шапиро…: Мы глубоко опечалены тем, что наша минно-подрывная работа идёт недостаточно интенсивно, и зовём всех, в ком жива энергия творческого подъёма, спешить с разрушением школы».
Официальное указание «учебники вообще должны быть изгнаны из школы» было директивно спущено в Циркулярном письме Отдела школ Наркомпроса в августе 1918 г. (заметьте, Крупская была против). Мало кто замечает, что современная (будто бы новая) идея «вариативных» учебников преследует ту же цель. Сегодня учебники тоже, в сущности, «изгнаны» из школы, их никто не читает.
Принципы построения новой школы вырабатывались Государственной комиссией по просвещению, которую возглавляли А. В. Луначарский и П. Н. Лепешинский.
16 октября 1918 г. опубликовано «Положение о единой трудовой школе Российской Социалистической Федеративной Советской Республики». Этим Положением устанавливалась единая для всех граждан РСФСР школа с 9-летним сроком обучения (1-я ступень — 5 лет, 2-я — 4 года).
Подписал этот документ Председатель ВЦИК Я. М. Свердлов. Им был освящён главный принцип первой советской школьной реформы: «Основой школьной жизни должен служить … производительный общественно-необходимый труд. Он должен быть тесно, органически связан с обучением».
Но как связать труд с обучением — никто не знал. «В летние каникулы 1919 г. повсеместно проводились летние курсы учителей …, охватившие почти всё учительство. На этих курсах уяснялось … понимание нового для всех термина «трудовая школа», учителя работали в слесарных, столярных мастерских, дебатировали … возможность и характер сближения школьного преподавания с трудом, с общественной работой». Но так ни до чего определённого и не додебатировались. «Едва ли можно было найти какие-нибудь курсы, которые бы работали единообразно. По-разному работали и школы». И можно сделать вывод, что результатом внедрения в образование принципа трудовой школы стал хаос.
Другой принцип — борьба с «авторитарной» педагогикой: «учиться надо свободно, без давления». Наказания нарушителей дисциплины запрещались. «Задавание обязательных работ и уроков на дом не допускается» — так было записано в основополагающем Положении 1918 г. Этим же Положением были отменены оценки и экзамены. «Оценка знаний производилась на основании общего впечатления, которое складывалось об ученике у учителя». Отменены вступительные экзамены в вузы. В конце 1920-х отменили диктант, как принудиловку (сегодня отменяют сочинение). Через некоторое время даже лучшие ученики делали по десятку ошибок в изложении. Страна стала безграмотной. Как и сегодня? Сегодня хуже, — 24-25 ошибок в диктанте.
Следует также сказать, что Положение содержало и замечательные установки: обеспечить обязательность и бесплатность общего образования для всех детей до 17 лет; создать широкую сеть дошкольных учреждений; снабдить всех детей пищей, одеждой, обувью и учебниками за счёт государства; оказать всестороннюю помощь самообразованию крестьян (создать сеть библиотек, школ для взрослых, и др.); обеспечить широкий доступ в аудиторию высшей школы всех желающих учиться; сделать доступным для трудящихся все сокровища искусства.
Но в то время заявление этих установок было, в сущности, блефом, ибо у государства не было ни денежных средств, ни учительских кадров для реализации этих прекрасных пожеланий. Это были стратегические цели, и они во многом осуществились в дальнейшем, в 1930-50-х гг. В частности, всеобщее обязательное бесплатное обучение (в сельской местности четырёхлетнее, в городах семилетнее) введено Постановлением ВЦИК и СНК СССР в 1930/31 уч. году.
А в 1920-х гг. основным содержанием политики Наркомпроса стало широкомасштабное экспериментаторство, направлявшееся невнятной целью построения новой трудовой школы. Эта красивая цель в сущности прикрывала многие реальные действия, как разрушающие качество образования, так и не давая возможности для развития.
«Комплексная система» построения обучения
Изначальная схематичность самой идеи трудовой школы и неприятие выдуманных реформ учителями, самой жизнью заставляли их авторов искать помощи у новейших западных педагогов, в основном американских. На базе чужеродных инновационных идей у педологов созрела концепция нового образования, суть которой заключалась в смешении всех учебных предметов в «комплексы», организованные вокруг какого-то вида трудовой деятельности (ничего не напоминает?) После непродолжительного экспериментирования в опытно-показательных школах НКП Президиум Государственного учёного совета (ГУСа) сделал вывод, что надо отвергнуть предметное обучение. В 1923 г. было принято решение о переходе на комплексную систему построения программ.
Новые программы, составленные Научно-педагогической секцией ГУСа под руководством Н. К. Крупской и П. П. Блонского, введены в школах с 1924/25 учебного года. Ими была официально упразднена предметно-урочная система обучения. Позже введен «бригадный метод», инновационной изюминкой которого стала экономная оценка знаний учащихся — отвечал один «член бригады», а его оценку получали все. От всего этого нарком А. В. Луначарский был в легкомысленном восторге: «Это есть нечто в полном смысле замечательное. Это целый переворот в деле школьного образования».
Мы не будем следить за перипетиями внедрения новой системы и методов обучения. Процитируем очередные методические перлы «реформаторов» и обратимся к результатам.
«Уcвоение навыков (навыки не усваиваются, они вырабатываются, а усваиваются знания) речи, письма, чтения, счёта и измерения должно быть теснейшим образом слито с изучением реальных явлений и не должно быть в школе арифметики и русского языка как отдельных предметов. … Математика … должна являться упражнением для детей в счёте и измерении изучаемых ими реальных явлений. Подобный ход работы заставляет нас поэтому отказаться от строгой системы и постепенности развития математических представлений и навыков, как это было в старой школе …. Подчиняя математику жизни, считая её роль служебной, мы пользуемся её языком, её символами для того, чтобы эту жизнь понять, преобразовать. Поэтому для нас на первый план выдвигается не строгость её доказательств, а их наглядность и простота».
Качество знаний
Вот что признаёт официальное «Народное просвещение» в 1924 г., после первых реформ: «Проверка пропускаемых в вузы показала, что анекдоты получаются не с одним только обществоведением. Обнаружилось полное незнание основ математики (арифметики, алгебры, геометрии), физики; слабы познания и в других областях программы. Говорить о безграмотности (катастрофической) письма прямо не приходится: она поразительна». То же самое подтверждают и экзаменаторы. «Хотя среди экзаменующихся, — говорит учитель физики Перельман, — преобладали окончившие не семь, а даже девять классов, их подготовка по математике и физике оказалась ниже всяких ожиданий. На экзаменах предъявлялись лишь самые минимальные требования: пришлось понизить их против программы, из опасения провалить чуть ли не всех экзаменующихся и не набрать нужного контингента. На конкурсном экзамене в Горную академию провалились 1500: две трети всех экзаменующихся».
Приведённая картина как будто списана с сегодняшнего дня. Отличие одно — сегодняшние абитуриенты, не знающие основ математики и физики и не удовлетворяющие минимальным экзаменационным требованиям, не проваливаются, а массово поступают в вузы, успешно их заканчивают и превращаются в дипломированных специалистов (не знающих основ наук).
Эти не очень определённые данные позволяют оценить качество середины 1920-х гг. не более чем в 30%. С этой оценкой согласуются результаты проверки начальных классов 1933 г. (29 %). С учётом понижения требований к поступающим в вузы, будем для определённости считать, что качество — 2-15 %. Качество, наверное, следует оценить в 0%. Конечно, это грубые оценки, но для более точных оценок у нас нет других данных.
Картина не меняется и дальше, после вторых, ГУСовских реформ. В 1930 г. «Главсоцвос указывал, что … ни с количественной, ни с качественной сторон знания поступающих не соответствуют тем минимальным требованиям, которые к ним предъявляются. Сплошь и рядом наблюдается отсутствие навыков в обращении с простыми и десятичными дробями, в преобразовании алгебраических формул, в составлении уравнений и решении геометрических задач и т. д., причём все отзывы сходятся на том, что окончившие семилетку, даже при наличии формальных знаний, не в состоянии приложить их к практическим заданиям. То же отчасти и в отзывах о подготовке по физике и химии. По русскому языку отмечается значительная неграмотность, выражающаяся в большом количестве орфографических и стилистических ошибок, а в особенности в недостаточном умении владеть письменной и устной речью».
То же, что мы наблюдаем и сегодня. Один к одному.
Основные идеологи «реформ»
Приведём несколько цитат, проявляющих уровень мысли и морали высших идеологов тех «реформ».
Нарком просвещения А. И. Луначарский в своём первом декрете бессмысленно восклицал: «Нет явления более величественного и прекрасного, чем то, свидетелями которого и участниками будут ближайшие поколения: построение трудовыми коллективами своей богатой и свободной души». В 1918 г. он ставит цель: «Всё к энергии, всё к величайшему напряжению — и мы создадим нового человека».
Зам. наркома просвещения М. Н. Покровский: «Когда капитализм будет низвергнут окончательно …, тогда никакой необходимости в морали не будет. Нельзя представить себе, чтобы в коммунистическом обществе люди относились друг к другу аморально, тогда незачем было бы и устраивать коммунистическое общество …. Не следует щадить религиозные чувства».
«Красный профессор»16 А. П. Пинкевич: «Единственный, правильный путь — забыть на время всё, что было написано в области педагогики». «Мы должны отказаться от того, чтобы ссылаться на природу ребёнка, которая будто бы требует тех или иных методов», — говорилось на Первом объединённом съезде опытно-показательных учреждений и методических бюро в 1925 году.
Идеолог физкультурного воспитания А. А. Зикмунд: «Врожденный рефлекс нападения и обороны путем воспитания мы должны соединить с классовой борьбой», подготавливая «организованные массы к организованным действиям».
Идеолог новой морали профессор-педолог А. Б. Залкинд: «Старая нравственность умерла, разлагается, гниёт …. Мы можем любое правило поведения эксплуататорской этики заменить вполне конкретным, практическим соображением, направленным на защиту классовых интересов пролетариата». Из этой принципиальной установки он делает «вполне конкретные» выводы: «убийство злейшего врага революции — законное, этическое убийство … дети должны перевоспитывать отцов …. Выбор полового объекта должен считаться с классовой полезностью».
Всё это подаётся под видом «передовых» идей и внедряется с фанатичной энергией. Что это было? Социальный психоз, невежество, глупость или злой умысел? Или всё вместе? Вся эта бессистемность, отсутствие четко поставленных целей и положительных результатов показывает нам, как под маской идеологии марксизма продвигались интересы кураторов марксизма.
А.С. Макаренко против педологов
Выдающийся русский педагог Антон Степанович Макаренко сразу распознал сущность педологии и значительную часть своей жизни посвятил борьбе с ней:
«Основное, что характеризует педологию, — это определенная система логики. Система такая: надо изучать ребенка. Изучая его, мы что-то найдем, а из того, что мы найдем, сделаем выводы. Какие выводы? Выводы о том, что с этим ребенком нужно делать. Вот основная логика педологического направления.
Здесь метод работы с ребенком, метод воспитания выводится из изучения ребенка, при этом не всего детства в целом, а каждого отдельного ребенка и отдельных типов детей. Таким образом сделан был вывод, что поскольку это изучение должно привести к разным картинам личности, то и метод воспитания должен быть разный. Один ребенок оказался одним, его нужно так воспитывать, изучили другого — он оказался другим, его нужно воспитывать иначе, третьего — тоже иначе, и так, сколько детей — столько методов.
Педологи нашли очень много групп детей и умственно отсталых, и социально запущенных, и трудных детей, и правонарушителей и т.д. Отсюда очень недалеко до чисто фашистской теории, утверждающей, что между расами существуют умственные различия, что отдельным расам предопределены и отдельные судьбы. Естественно, что раз отдельные исторические судьбы, то и метод воспитания у немцев должен быть один, у славян — другой, у негров — третий. Эта теория близка к теории Ломброзо, который утверждал, что люди рождаются с преступными наклонностями. Педология, в конце концов, только и могла прийти к такому заключению, что в самой человеческой натуре, в самом ребенке, в биологической картине его личности и характера заключаются такие различия, такие особенности, которые должны привести и к особым, отдельным методам для его воспитания. Повторяю, педологическая логика затягивает не только тех людей, которые себя формально называли педологами, но и очень много людей, считающих совершенно честно, что они не педологи. Вывести педагогический метод из рефлексологии, из психологии, из экспериментальной психологии, вывести данный метод из обстоятельств данной личности, это и есть педологическое направление.
Необходима другая логика, которая метод педагогики выводит из наших целей. Мы знаем, каким должен быть наш гражданин, мы должны прекрасно знать, что такое новый человек, какими чертами этот человек должен отличаться, какой у него должен быть характер, система убеждений, образование, работоспособность, трудоспособность, мы должны знать все, чем должен отличаться, гордиться новый наш, социалистический, коммунистический человек. Раз мы это знаем, раз мы честные педагоги, мы должны стремиться всех людей, всех детей воспитывать в наибольшем приближении к этому нашему коммунистическому идеалу.
Вот откуда должна исходить наша практическая педагогика. Она должна исходить из наших политических нужд и при этом диалектически. Она должна исходить из нужд не только настоящего, а из нужд нашего социалистического строительства, из нужд коммунистического общества. Предположим, раньше говорили, что нужно воспитывать гармоническую личность. Это тоже была какая-то цель, но цель вне времени и пространства, цель вообще идеального человека, а мы должны воспитывать гражданина Советского Союза. В нашу великую сталинскую эпоху мы должны воспитывать наиболее полноценного гражданина, достойного этой эпохи.
Вот из этой нашей священнейшей цели, и наиболее простой и практической цели, мы должны выводить метод воспитания. А знание психологии, знание детской души, знание каждого отдельного человека только поможет нам приложить наш метод наиболее удобно в одном случае, несколько отлично — в другом. Кто из вас читал «Педагогическую поэму», тот знает, что в 3-й части изображен мой последний бой с представителями педологической теории. Я в книге тогда не называл их педологами, но речь идет как раз о педологах. Они мне говорили в этом последнем сражении: «Товарищ Макаренко хочет педагогический процесс построить на идее долга. Правда, он прибавляет слово «пролетарский», но это не может, товарищи, скрыть от нас истинную сущность идеи. Мы советуем товарищу Макаренко внимательно проследить исторический генезис идеи долга. Это идея буржуазных отношений, идея сугубо меркантильного порядка.
Советская педагогика стремится воспитать в личности свободное проявление творческих сил и наклонностей, инициативу, но ни в коем случае не буржуазную категорию долга».
Что такое свобода проявления? Это и есть настоящая педология. Когда человека изучили, узнали и записали, что у него воля — А, эмоция — Б, инстинкт — В, то потом, что дальше делать с этими величинами, никто не знает. Потому что нет цели, и естественно нам умыть руки: ага, А, Б, В есть, пускай себя свободно проявляют, куда покатятся — там и будут. Совершенно естественно, что педология была построена на воспитании при отсутствии политических целей. Но на деле это была враждебная нам политика. Педологи рассуждали о нас, советских воспитателях, так: вы теперь являетесь сторонниками пассивного наблюдения за ребенком и бездеятельного присутствия при его жизни и развитии, а ребенок пускай себе свободно развивает свои творческие силы.
Нет, мы не являемся сторонниками такого пассивного наблюдения. Мы — сторонники активной большевистской педагогики, педагогики, создающей личность, создающей тип нового человека. Я уверен в совершенно беспредельном могуществе воспитательного воздействия. Я уверен, что если человек плохо воспитан, то в этом исключительно виноваты воспитатели. Если ребенок хорош, то этим он тоже обязан воспитанию, своему детству».
Фактически Макаренко обозначил суть противоборства не просто двух подходов к воспитанию Человека, но и суть противоборства двух концепций управления. Одна из которых подразумевала сохранение эксплуатации человека человеком под маской марксистско-педологической болтовни, а другая ставила четкие и ясные цели и планы достижения этих целей перед обществом.
Когда настоящие большевики в руководстве СССР осознали всю опасность надвигающейся педологической угрозы, были предприняты усилия для скорейшей ликвидации педологии, восстановления русской школы и её дальнейшего развития.
Продолжение читайте во третьей части…
[spoiler show=”Материалы и ссылки”]
Материалы:
[ 2 ] https://rvs.su/statia/makarenko-i-sovremennoe-obrazovanie
[/spoiler]
Комментарии: